Какой конфуз! Я была уверена, что в кошельке, не считая мелочи — две сотенных купюры с портретами Франклина, поэтому ни в чём себе не отказывала.
И вот стою у кассы супермаркета «Ковальский» где-то между Миннеаполисом и Сент-Полом — с коляской, с младшим сыном, повисшем на моем пуховике с воплями «Мама, на ручки!», с горой покупок, которые помощник кассира ловко рассовывает по пакетам. Пакетов получилось три. На шоколадном лице помощника сияет улыбка.
Девушка-кассир ласково замечает:
— Сто сорок пять долларов.
Я беспечно лезу в кошелек и обнаруживаю одну — всего одну — сотенную купюру и мелочь.
Щеки вспыхивают, голова под шапкой становится мокрой и начинает чесаться. Надо заметить, я тщательно экипировалась, планируя идти до магазина пешком по двадцатиградусному морозу.
От неловкости ситуации мой английский приобретает замысловатость. Я прошу прощения и признаюсь, что сделала ошибку.
Кассир не понимает, в чем именно ошибка. Белозубая улыбка помощника гаснет. Сын объявляет, что немедленно намерен строить дом из «лего».
Все чего-то от меня ждут.
Не в силах далее терпеть сауну на голове, я сдергиваю шапку, высыпаю содержимое кошелька на прилавок и изъявляю желание отказаться от части покупок.
Помощник принимается доставать из пакетов указанные мной товары, а кассир пересчитывает итог.
Сумма никак не хочет приближаться к приемлемой. За нами скапливается очередь.
Наконец, после изъятия пиццы с ананасами — которую, кстати, прихватила не я, а ребенок — счет становится таким, что мне даже вернули часть мелочи.
В отличие от российских магазинов, в «Ковальском» кассиры и их помощники стоят между кассами прямо рядом с покупателями из соседних очередей.
Покупательница из другой очереди — не понятно почему — вдруг начинает разговаривать с моим кассиром. До меня долетает слово «she», повторенное несколько раз.
Сын, оторвав от моего пуховика какую-то завязку, прекращает штурм и обреченно лезет в коляску. Я складываю похудевшие три пакета в корзину под сиденьем.
Тем временем происходит смена кассиров. Подходит новая, перекидывается парой слов с прежней и, оставшись одна, что-то говорит помощнику. Тот подает мне четвертый пакет.
Я в недоумении заглядываю внутрь. Там все добро, на которое у меня не хватило денег. Объясняю новому кассиру, которая, судя по всему, не в курсе:
— Я не могу это взять. У меня нет денег.
— Конечно, ты можешь, — говорит она. — Это твоё. Бери это.
Две ослепительные улыбки светят прожекторами, когда я — как во сне — утрамбовываю пакет в переполненную коляску и выхожу из магазина.
— Нave a nice day! — доносится сзади.
Пошел снег. Белые пылинки тают, едва коснувшись пылающих щек. Я не чувствую мороза. И ничего не понимаю.
Что это за магазин такой? Как это вообще возможно? Решили сделать мне подарок на тридцать пять долларов? Тогда хоть бы сдачу забрали себе.
Все вокруг серебрится и сверкает, мельтешат снежинки. Чувствую себя как в детстве, когда идешь с елки с новогодним подарком.
Думала, неблизкий обратный путь утомит, но откуда-то взялось столько сил, что еще бы три таких пути пролетела.
Вечером рассказываю сестре и ее мужу-французу необыкновенную историю магазинной щедрости.
— Представляете? Никогда не думала, что такое бывает, чтоб магазин мне подарил мешок подарков!
— А такого и не бывает, — заявляют они, швыряя меня с небес на землю.
Я хлопаю глазами, пытаясь понять, кто здесь кого обманул — магазин меня или я магазин.
— Ты случайно не заметила — тот, кто стоял за тобой в очереди, ничего не говорил кассиру? — посовещавшись, интересуются сестра с мужем.
— Нет, ничего.
— Тогда, действительно, странно.
— При чем здесь это? — удивилась я. — Ах, да, вспомнила! Женщина, которая стояла в соседней очереди, спросила что-то у моего кассира. Они еще говорили «ши», «ши», в смысле, «она», «она»…
— Ну, теперь все ясно! — рассмеялись сестра с мужем и, заметив моё недоумение, пояснили: — Та женщина оплатила твои покупки. Такое здесь не редкость.
Я понимаю, что стою с открытым ртом и, пытаясь придать себе более умный вид, возражаю:
— Но она же мне ничего не сказала. Я даже не присмотрелась к ней. Я даже не помню ее лица. И я ее не поблагодарила…
— Она сделала это не для того, чтобы ты ее благодарила. Она просто помогла.
Я пыталась осознать услышанное. То есть никто и никогда об этом не узнает — кроме кассира, разумеется — и все же она это сделала. Увидела, что у меня не хватает денег, и просто помогла.
— Бывает, подъезжаешь к окошку МакАвто, — продолжила сестра, — достаешь деньги, а тебе говорят, что твой заказ уже оплатил предыдущий покупатель.
Рукам и шее стало щекотно. Ах, да — это называется «побежали мурашки». Есть в этом что-то от старой детской книги «Тимур и его команда», где тимуровцы тайно помогали людям. Только здесь, чтобы сделать доброе дело, не надо вступать ни в какую организацию. Да и тайными благодеяниями занимаются не дети, а большие дяди и тети.
— То есть ты даже не видишь его, а он тебя?
— Угу, — буднично соглашается сестра, — как правило в таких случаях к?6?
